
Если честно, когда слышу про добычу полезных ископаемых 2018, первое, что приходит в голову — это не официальные отчёты, а то, как на местах пытались адаптироваться к новым правилам и ценам. Многие до сих пор думают, что главной проблемой тогда было падение цен на сырьё, но на деле куда больше головной боли добавили изменения в нормативах по безопасности и экологии. Например, в Кузбассе пришлось экстренно менять схемы вентиляции на трёх шахтах — не из-за аварий, а потому что старые нормативы 2015 года уже не проходили по новым требованиям к загазованности.
В 2018 году особенно заметно просели поставки импортной техники — санкции ударили не столько по финансам, сколько по логистике запчастей. Помню, на одном из разрезов в Хакасии простаивали два бульдозера Caterpillar почти месяц из-за задержки с подшипниками из Германии. Пришлось импровизировать: местные инженеры предлагали ставить аналоги от белорусских производителей, но рисковать не стали — техника дорогая.
Кстати, про отечественные аналоги. Тогда же активно начали продвигать экскаваторы от ООО Внутренняя Монголия Ляньчжун Строительная Техника — их гусеничные модели по документам выглядели неплохо, но на практике вскрылись нюансы. Например, гидравлика на тестовом объекте в Красноярском крае работала стабильно только при -15°C, хотя заявленный порог был -25°C. Это к вопросу о том, как спецификации расходятся с реальными условиями работы.
Их сайт https://www.lzgcjx.ru мы тогда изучали вдоль и поперёк — интересно было, как китайские производители адаптируют технику под наши стандарты. В итоге для карьеров с устойчивыми грунтами такие машины подошли, а вот для северных болотистых участков — нет. Опыт показал: даже если компания заявляет о ?профильной специализации на экскаваторной технике?, всегда нужно проверять, как эта техника ведёт себя в конкретных геологических условиях.
В 2018 году Росприроднадзор ужесточил контроль за отвалами — казалось бы, мелочь, но из-за этого на Урале приостановили работу одного известкового карьера на две недели. Инспекция выявила превышение пылевых выбросов всего на 3%, но по новым правилам это уже было основанием для штрафа. Пришлось срочно ставить дополнительные фильтры — и это обошлось дороже, чем сам штраф.
Любопытно, что некоторые компании пытались схитрить: например, использовали мобильные дробильные установки только ночью, чтобы снизить видимость выбросов. Но это срабатывало лишь временно — соседние посёлки быстро начинали жаловаться на шум, и проверки возвращались. Вот такой парадокс: пытаешься решить одну проблему, а создаёшь другую.
Кстати, о технологиях. Тогда же экспериментировали с системами рециркуляции воды на золотодобывающих участках. В теории это снижало нагрузку на водные источники, но на практике частые поломки насосов сводили экономию на нет. Особенно в морозы — оборудование замерзало, и приходилось сливать воду в аварийные котлованы. В итоге экологический эффект оказался сомнительным.
В 2018-м остро чувствовалась нехватка маркшейдеров — молодые специалисты не хотели ехать в удалённые районы, а veterans предпочитали работать по старым методикам. Помню, в Забайкалье пришлось уговаривать 60-летнего геолога перейти на цифровое картографирование — он месяц ругался, что ?компьютер не чувствует породу?, но потом сам же признал, что ошибок в расчётах стало меньше.
Ещё запомнился случай с обучением операторов экскаваторов — тогда как раз начали внедрять системы телеметрии. Оказалось, что многие водители со стажем панически боятся ?жужжащих коробочек? в кабинах. Пришлось проводить отдельные тренинги, где объясняли, что датчики не следят за ними, а просто фиксируют параметры работы двигателя.
И да, про ООО Внутренняя Монголия Ляньчжун Инжиниринг Машинери — их тренинги по эксплуатации техники тогда были довольно поверхностными. Давали базовые схемы, но не учитывали, например, как ведут себя гидравлические системы при длительной работе в режиме ?рывков? — а это частая проблема при разработке твердых известняков. Пришлось самим нарабатывать методички.
Многие в 2018 году ошибочно фокусировались на цене тонны угля или железной руды, но настоящие потери часто шли из-за простоев логистики. Например, в Мурманском порту из-за погодных условий сухогрузы с апатитовым концентратом простаивали до 10 дней — и это при том, что сама добыча шла по графику.
Ещё один момент — страхование техники. После нескольких случаев поломок импортных экскаваторов страховые компании взвинтили тарифы, и некоторые предприятия перешли на лизинг. Но здесь подвох: лизинговые платежи были стабильными, а вот ремонт всё равно ложился на пользователя. Для добычи полезных ископаемых 2018 это стало дополнительным финансовым давлением.
Кстати, о мелких затратах. Тогда же заметили, что расходы на ГСМ для вспомогательной техники — бульдозеров, водовозов — выросли на 15-20% без видимых причин. Оказалось, виновато было не только подорожание топлива, но и неучтённые холостые пробеги из-за плохой организации работ на карьерах. Мелочь, а в масштабах года — миллионы рублей.
Помню, в 2018 году один угольный разрез в Якутии попытался внедрить систему автоматической сортировки породы с помощью роботизированных манипуляторов. Идея была хорошая — снизить ручной труд при -40°C. Но на практике датчики замерзали, а алгоритмы путали уголь с сланцем. В итоге проект заморозили, но получили побочный эффект — инженеры научились модифицировать пневмосистемы для работы в экстремальных морозах.
Ещё был курьёзный случай с GPS-мониторингом техники. На одном из приисков Алтая система показывала, что экскаватор неделю ?ездит? по территории завода. Оказалось, птицы свили гнездо на антенне — банально, но из-за этого сутки искали сбой в программном обеспечении.
Если вернуться к теме ООО Внутренняя Монголия Ляньчжун Строительная Техника — их подержанные экскаваторы в 2018 году пользовались спросом именно у небольших компаний. Но здесь тоже были нюансы: например, на машинах с пробегом часто ?умирали? датчики давления в гидравлике, и новые владельцы сначала думали о поломке насосов, хотя проблема была в мелочи. Такие истории лишний раз подтверждали: в добыче нет мелочей, каждая деталь влияет на общую эффективность.